Возвращение

WWW.HAIR.SU :: Гостиная :: Возвращение

Об Аароне Бибере, чью парикмахерскую разгромили во время августовских лондонских погромов
	В августе этого года Великобританию потрясли уличные беспорядки. Начались они в Тоттенхэме — северном районе Лондона — после того, как полицейский застрелил молодого темнокожего человека, подозреваемого в распространении наркотиков. Толпу маргиналов не интересовало, что убитый первым вытащил пистолет, она высыпала на улицы, сметая всё на пути. Беспорядки быстро перекинулись на другие районы столицы, потом на Ливерпуль, Манчестер, Бристоль, другие города. После безжалостных, а зачастую просто бессмысленных грабежей и погромов оказались разбитыми витрины, на полу валялись стеллажи, в стенах зияли дыры. А некоторым не повезло совсем: на месте веками стоявших магазинов остались пепелища. Сейчас власти разбираются с зачинщиками, ищут глубинные причины и клянут Twitter, через который погромщики координировали свои действия.
	Автор: Ирина Галкина Фото: Ирина Галкина Выпуск: HAIR'S HOW #155 10/2011 Размещено: 26.09.2011

Крошечная парикмахерская 89-летнего Аарона Бибера оказалась в эпицентре погромов. Первыми на помощь пришли соседи, они собрали мусор, попытались расставить вещи по местам… О беде Бибера услышал 28-летний рекламщик Омид Фард, который решил помочь старику. Объединившись с Бьорн Конради и Софи Браунесс, Омид завёл блог и электронный кошелёк для сбора пожертвований. Пользователи тех же социальных сетей — Facebook и Twitter — собрали в помощь Аарону 35 000 фунтов, а это около $55 000.

С одним из старейших парикмахеров Великобритании познакомилась Ирина Галкина, наш специальный корреспондент в Лондоне.

 

Аарон, мы в курсе того, что случилось с вашей парикмахерской. И выражаем вам искреннее сочувствие.

Да уж… Окна были разбиты, двери выбиты, всё просто разворочено. Я думал, что не вынесу этого. Не спрашивайте, что я чувствовал. У меня разом кончились силы. Я не думал о деньгах, но это было место, где я работал столько лет, где я разговаривал с людьми!

Вы всю жизнь работали парикмахером?

Да. Мои родители иммигрировали сюда из Польши, в семье было много детей, и мне пришлось подрабатывать. Так получилось, что наш сосед был цирюльником, и я попросил его научить меня бритью. Он не только научил меня, но и предложил помогать ему в его салоне. Вот так я и попал в эту колею. Мне было 12 лет.

То есть вы прямо с детства решили стать цирюльником?

Мой выбор не был уж таким осознанным. Вообще-то я мечтал быть музыкантом. У меня была группа, я был барабанщиком, но как-то не сложилось. В 14 лет, когда я окончил школу, надо было идти и зарабатывать деньги, и я стал работать в одном из салонов Ист Энда (восточная часть Лондона, в те годы район проживания рабочего класса. — Прим. ред.). Потом устроился в салон, который принадлежал русским эмигрантам. Там, кстати, научился немного говорить по-русски! И даже выучил несколько песен. (Начинает петь «Дубинушку»). А потом началась Вторая мировая война, и я пошёл в армию. О, там я был нарасхват. Всё время надо было кого-то стричь. То солдат, то офицеров. Работы было много, но работать мне нравилось.

Чем вы занялись после войны?

После войны работал в разных парикмахерских, а в 1970 году решился и открыл этот салон, в этом году ему уже 41 год. Клиент тогда был совсем другой, да вообще всё тогда было по-другому. Была какая-то определённая мода на какую-то причёску, бакенбарды и т.п. А сейчас всё в моде, все стили хороши, к тому же в нашем районе много иммигрантов из Азии и Африки, у них свои привычки и представления о красивом. В 70-80-e у меня было много постоянных клиентов. Мужчины в то время приходили по утрам бриться, а сейчас людям это больше не нужно, у каждого дома есть бритва или станок. Жаль, конечно. Я с грустью вспоминаю то время. И, к сожалению, сейчас у меня очень мало посетителей.

А не было у вас мысли закрыть или продать салон и спокойно наслаждаться жизнью на пенсии?

У меня было 10 братьев, 4 сестры и жена. Все они умерли, у меня есть племянники, и иногда я их навещаю, но я живу один и мой салон — сейчас смысл моей жизни, поэтому хочу продолжать работать. И, конечно, я был очень расстроен, когда погромщики разорили мой салон. Они украли почти всё, что можно было украсть. Фен, стулья, чайник, чашки, кофе, сахар!!!! Я не мог в это поверить!

Сахар?! А ваши инструменты они не тронули?

Эти инструменты для меня очень дороги. Их мне подарил отец, когда мне было 12 лет, в начале моего карьерного пути, можно сказать. Поэтому каждый раз в конце рабочего дня я их собираю и уношу домой. Очень мудрое решение оказалось.

Что вы вообще думаете о погромах и погромщиках?

Проблема этих людей в том, что они не хотят ни учиться, ни работать, а хотят жить на пособие, ни за что не отвечая. Когда мне было 10 лет, я подрабатывал на четырёх работах, сейчас мне 89 лет, и я всё ещё работаю. И не собираюсь бросать своё дело. Один врач мне сказал, что если я уйду на покой, я умру через три месяца. Мне нравится одна немецкая пословица — «Работа делает жизнь слаще». Я абсолютно с ней согласен.

Аарон, а ваше отношение к этому миру как-то изменилось после погромов?

Я рос в очень дружной и счастливой семье. Моя мама любила людей, и она научила этому нас. Я считаю, что в этом мире полно идиотов, но хуже от этого не становится.

Знаете, что эти погромы прославили вас на весь мир? О вас были репортажи по телевидению, писали газеты…

Да… журналистов тут хватало. Потом ко мне в салон пришёл подстричься и поддержать меня футболист Питер Крауч, а несколько дней назад тут был наш мэр Борис Джонсон. Но к знаменитостям мне не привыкать. Во время войны я познакомился с Элеонор Рузвельт и с Уинстоном Черчиллем. Черчилль просил всех помочь спасти мост, и мы ходили по вечерам сбрасывать с этого моста фугасные бомбы.

Знаете, в вашу поддержку даже есть веб-страница, где люди могут узнать, как вам помочь.

Да, я слышал, что вроде бы собрали 35 000 фунтов на ремонт моего салона. Я просто поражён, я всю жизнь работал и не взял ни одного чужого пенни. А теперь люди посылают мне деньги. Только, к сожалению, этих денег я пока не видел.

Аарон грустно осматривает обветшавшие стены, старую мебель. Он очень надеется, что получится сделать ремонт и вдохнуть в салон новую жизнь. Друзья предлагают ему повысить цены, раз он теперь такой популярный. Он отвечает, что не жадный человек и единственное, чего он по-настоящему хочет, — это чтобы жена Дороти, которая умерла в прошлом году, была бы рядом. На протяжении нашей беседы соседи и знакомые заходят к Аарону поздороваться, спросить совета, пожаловаться, посмеяться, выкурить с ним сигаретку. Жизнь продолжается.