Союзпечать

Нет, что-то в СССР было и хорошим – например «Союзпечать».

В нашем районе стояло четыре киоска серо-лазурного цвета. Сейчас остался один, зато появилось еще два – новомодные журнальные киоски с остеклением от пола до потолка, заложенные глянцевыми журналами. Как видим, количество продаваемой грязной бумаги не шибко изменилось, а если взять в учет и газетчиков на каждом углу, то и выросло.

Но я не о газетах, которые покупают ради программы и чтоб что-то завернуть. Вместе с СССР и «Союзпечатью» исчезли толстые литературные журналы.
Порой тоскующий по советским временам скажет, мол, да в СССР была цензура, но она оберегала читателя от низкопробной переводной литературы. Это не так. СССР сам по себе производил множество низкопробной, но идеологически верной макулатуры. Было это частью работающего со скрипом государственного механизма: идеология требовала соцреализма, а жанр этот – лживый и убогий, и гениальных произведений, насколько мне известно, в нем не создано. Шпанов и Кочетов, несмотря на свои награды, были просто эталонами выдающегося маразма и косноязычия. Или вот у меня тут открыт образчик. Некто Чаковский, между прочим «Роман-газета» за 1960 год произведение «Дороги, которые мы выбираем». Человек даже не смог придумать оригинальное название – стянул его у О’Генри. Вчитаемся в немеркнущие строки:

“Я увидел в Орлове что-то родное и близкое мне. Но было и другое, беспокоящее. Нам нужен был настоящий главный инженер, человек с опытом, знаниями и характером руководителя. Я думал: «Обладает ли всеми этим русоволосый, красивый, быстро приходящий в возбужденное состояние, чуть заикающийся человек с глазами поэта?»”

Или:

«Ну хорошо, — думал я, — наша стройка маленькая, затерянная в заполярной тундре, ее удельный вес в общей системе народного хозяйства очень мал. Но почему же тогда находится цемент для этого управленческого здания?»

Вы можете предположить, чтоб нормальный человек так думал, разговаривал? А советский писатель-соцреалист мог.

Зато Фенимора Купера, Майн Рида, Драйзера, Марка Твена доставали по блату, это была столь же статусная вещь как бутылка французского коньяка, джинсы или итальянские сапожки. И это, прошу заметить, те писатели, которые уже давно почили. Их творенья не охраняются зубастым зарубежным авторским правом. Еще хуже обстояло дело с писателями, кои еще живы. От них можно было опасаться идеологической диверсии, подобной той, которую учудил боксер Кассиус Клей.

Не везло и отечественным авторам, пишущим хорошо, но идеологически невыдержанно. Хорошая фантастика отсутствовала как класс: Стругацких не печатали, а «Час Быка» Ефремова – просто архиерунда. Да и переводные крохи были ужасны. Бредбери не конкурент Хайнлайну и Азимову (а его почему не печатали? За то что эмигрант?), но иногда прорывался Шекли и как ни странно – Стивен Кинг. Кажется, лучше всего дело обстояло с историей: ведь КПСС и марксизм трудно связать с правлением, скажем, Елизаветы Петровны… Кстати, на мой взгляд самая недооцененная правительница, достойная минимум хорошей книги…

Тут на помощь приходили толстые литературные журналы, кои в избытке продавались в тех самых журнальных киосках «Союзпечати». Это было то место, где правил рынок, где выручку формировал спрос. В самом деле, нельзя же прохожему продать по разнарядке журнал «Коммунист», «Вестник социалистического соревнования» или «Новости холодной штамповки». Зато хорошо и, смею предположить, выгодно продавалась «Юность», «Иностранная литература». Некоторые номера приходили утром, а к полудню уже не было ни одного экземпляра и уже на следующий день начинали ходить по рукам, за ними выстраивались очереди знакомых, их переплетали, чтоб не затрепать.

Был другой выход, скажет иной советский аксакал: подписаться на них и тогда бы их приносили к вам домой. Но плюньте в темечко тому, кто скажет, что периодика в СССР была дешева. Дешевыми были газеты – 3-5 копеек за номер и даже годовая подписка никого не разоряла. Иначе дело обстояло с теми самыми толстыми журналами. Почти трояк стоила «Иностранная литература», рубль с мелочью – мой любимый «Всесвiт», рубль ровно – «Дон» или «Звезда Востока». Предположу, что около рубля стоила и «Роман-газета», но выходила она два раза в месяц. Кстати, замечу, что порой журналы, издаваемые в провинции были даже лучше столичных прототипов – цензоры там были не столь матеры, ну а «Всесвiт» принципиально не печатал то, что было уже издано в СССР. И часто романы выходили сперва на украинском языке, и лишь потом на русском. Ммм… А это были ни много ни мало: «Галапагоссы» Курта Воннегута, «Ведьмак» Сапковского, «Путеводитель по галактике» Дугласа Адамса (и это в одном номере!), «Билл, герой галактики» Гаррисона, «Из России с любовью» Флеминга, «Бегущий человек» Стивена Кинга, «Сиддхартха» Гессе, «Скотный двор» Оруэлла да с предисловием автора для украинских читателей.

Но стоило это богатство, повторюсь, дороговато, и если выписывать несколько журналов, вполне бы получилось ползарплаты инженера. К тому же подписка напоминала игру в рулетку. Часто подписывающийся не знал, что попадет ему в почтовый ящик: роман ли Зюскинда или повести и рассказы начинающих писателей Микронезии.

И многие люди предпочитали испытывать удачу в очередях у киосков. Для них это было заменой настоящей твердообложечной литературы, это давало надежду и начинающим писателям. Сперва оказаться с рассказиком в «Дон» или «Донеччину», потом с повестью попасть в «Юность». А «Юность» – это почти мировое признание. А фантастический раздел в «Технике Молодежи»?.. И, может быть, никто бы не узнал о Кире Булычеве, если бы его не открыла солидно-популярная «Химия и Жизнь».

Там до сих пор гордятся этим фактом, а также своим хорошим вкусом – и надо сказать не без оснований. И дело не в том, что я у них печатался дважды – сейчас другое время, другие дела.

Тот самый писательский социальный лифт не то чтоб рухнул – из него убрали несколько этажей: можно напечатать рассказ в журнале, можно роман в издательстве. Между ними пустота. Куда податься с повестью в 3-7 авторских листа? Журналы популярные избегают печатать повести с продолжением, так как ориентируются на читателя случайного. Толстые журналы утратили свою значимость. Солидные люди их как не покупали, так и не покупают – раньше доставали по блату, сейчас это есть в магазинах. Студенты и прочие сомнительные лица не стали хуже – просто им дешевле скачать книгу или даже аудиокнигу на мобилку, если хочется эксклюзива – есть сайты начинающих и начавших писателей, где работы заботливо отсортированы по рейтингу, жанру с даденными доброжевателями аннотациями.

Романы, повести, книги стали доступней, и толстые журналы вымерли, как в свое время вымерли пункты проявки пленок на «мыльницах». Это не плохо и не хорошо, но это бывает.

Умирает потихоньку жанр рассказа – сборники почти не издаются. Если издаются – то плохо продаются из-за того что их авторы никому не известны. Журналы потихоньку убирают прозу со своих страниц. А ведь раньше даже скучненький «Изобретатель и рационализатор» (40 копеек за номер), печатал рассказы, скажем, Сильверберга. Зачем? Чтоб поднять тираж? Скорей всего.

Жаль мне этого тумана прошедших дней? Да, пожалуй… Но в этом есть что-то от тоски за парусными линкорами, когда грязный и дымящийся буксирчик тянет их на слом. Сколь бы красивы не были каравеллы и галеоны – время их прошло. Что там будет впереди – ах, если бы знать. Уйдет ли в небытие бумажная литература, заменит ли ее электронная?.. Не думаю – не в ближайшее время точно. Ни одна книга, насколько мне известно, не стала знаменитой, пропустив фазу бумажной…

Хотя, может, я и неправ.

Время покажет…

Андрей Марченко

Книгозавр