История — наука хоть и гуманитарная, но требует особой точности в деталях. И сослагательного наклонения, как известно, не терпит: «если бы да кабы» для сохранения коллективной памяти не подходит. Потому-то историей увлечены только очень цельные люди. Сергей Егорович Мещеряков — личность уникальная, без преувеличения можно сказать, он создал фундамент, без которого парикмахерская история была лишь набором теорий, легенд и рассказов.
Автор:
Валерия Ермилова
Фото:
Игорь Маяцкий
Выпуск:
HAIR'S HOW #150 03/2011
Сегодня его музей — единственное в России собрание настоящих парикмахерских артефактов. Подобные, как правило, частные коллекции, существуют и в других странах мира, но наша особенная. Хотя бы потому, что историю русских парикмахеров раскрывает только она. Ситуация с мещеряковским, а значит, и вообще русским Музеем парикмахерского искусства парадоксальная, нелепая и очень печальная: экспонаты есть, а помещения для их хранения, архивирования и экспонирования — нет.
Парикмахером в привычном контексте этого слова Сергей Егорович не был никогда, он — знаменитый постижёр. Его работы видел каждый: всякая сколько- нибудь заметная звезда нашей эстрады хоть раз да пользовалась его искусным умением создавать парики, неотличимые от причёски из родных волос. Заниматься волосами Мещеряков начал осознанно и уже в достаточно зрелом возрасте, профессию свою любит страстно, а вот начиналось всё неожиданно. Вообще-то он играл на баяне. И даже был руководителем ВИА «Парадокс», который побеждал на всех возможных смотрах. А после армии Сергей руководил детским музыкальным коллективом Управления коммунально-бытового обслуживания. Этот коллектив сопровождал парикмахерские конкурсы, так что о профессии Мещеряков знал много и, так сказать, изнутри. К тому же общался с самыми творческими и успешными мастерами СССР. А когда при УКБО открыли курс постижёрного дела, Сергей, ни минуты не задумываясь, отправился изучать новую профессию. Учился на «Мосфильме», потом делал парики для актёров, а после — и для обычных людей. Своим главным учителем Сергей Егорович считает Леонида Александровича Годова. С подачи которого, собственно, и начался музей. Впрочем, об этом пусть расскажет сам Сергей Егорович.
Первая экспозиция
Создавалось это всё фантастически непонятно. Леонид Александрович, учитель мой, потрясающий мужской мастер, подарил мне то, что в давние времена у каждого парикмахера было: металлические стаканчик и блюдце, помазок, опасную бритву и оселок, на котором правят лезвия. Подарил не просто, а со словами: «вот держи, и начни собирать музей». Я думаю — что значит «собирать музей», как его собирать?! Сначала я эти предметы на работе поставил, исключительно для красоты, да ещё и написал красивым шрифтом «Музей парикмахерского искусства». Этот мини-музей я выставил уже после того, как Годова не стало... Публика в мою постижёрную мастерскую на Сивцевом Вражке приходила интересная: артисты, музыканты, певцы, известные парикмахеры... Они смотрели на этот оселочек, чашку, помазок, выстроившиеся под плакатом «Музей парикмахерского искусства» — и почти все восклицали: «Ой, музей у вас?!» И это «ой, музей у вас» привело-таки к мысли, что пора бы «музей» расширять. Какие-то вещицы приносили те же клиенты, но и сам я задумался о том, как пополнять экспозицию. Совершенно точно я не хотел становиться коллекционером, собирать, например, одни бритвы. Музейщик от коллекционера этим и отличается — разнообразием.Поисковые экспедиции
Музейщику собирать коллекцию гораздо интереснее. Но и сложнее. Сначала кто-то из клиентов подсказал, что существуют такие «блошиные рынки», где можно найти всё что угодно. Теперь-то меня все более-менее известные коллекционеры и антиквары знают, я же по всем антикварным делаю рейды периодически, разговариваю, знакомлюсь. А первое время было тяжело, я собирал всё подряд, мало в чём разбираясь, просто вставал с утра пораньше и ехал на ближайшие барахолки: в Рязань, в Калугу, в Малаховку, в Ярославль... При вокзалах там всегда толкучки были, с 6 утра и до тех пор, пока милиционеры не разгонят, а милиционеры давали 2-3 часа, чтобы собраться, расставиться и немножко поторговать.И каждая поездка для меня содержала настоящую интригу — всегда же едешь с надеждой, с предвкушением, что вот сегодня-то уж точно что-нибудь найду! Тысячи знакомств надо было завести среди тех, кто продаёт, бывало, что договоришься о каком-нибудь предмете (фене, например) с продавцом, я 10 раз приехал, а он 10 раз забыл! 11-й раз приезжаешь, он привёз — и не то совершенно...
По Европам
Когда на 111-ю годовщину Schwarzkopf я делал выставку, представил тогда, что это моё помещение. 10 дней было в моём распоряжении, столько длилась выставка, и я выбрал для экспозиции лучшие экспонаты. У меня в день было по три экскурсии! Я мог рассказывать по три часа кряду, они уже падали — там сесть негде было, а я всё рассказывал. За эту работу мне заплатили. Ну что, я думаю — это несправедливо, деньги-то получил музей, а не я.На руках приличная сумма, и знакомые антиквары посоветовали ехать в Австрию — это же всё-таки центр Европы, там точно для музея можно что-нибудь интересное отыскать. Взял путёвку на три дня, так как выяснил, что в Вене в субботу и воскресенье блошиный рынок Нашмаркт работает. Там, конечно, очарование, но я-то приехал с настроем — что-нибудь приобрести. А там!.. Цыгане, румыны, болгары торгуют барахлом. Много всякого ерундового новодела, и редко-редко антикварные какие-то вещицы попадаются, но всё не то. По таким местам надо раз 10 пройти, чтобы глаза настроились — надо же увидеть ещё что-то подходящее в этой пёстрой куче. Холодина, ветер, но я не сдаюсь. И вдруг вижу у одного парня — как кинжал ножницы! Их какой-то иностранец крутит в руках, разглядывает: целые, новьё! Я стою, уже чуть ли не молюсь, хоть бы он не забрал, господи, хоть бы он отказался! Это единственная вещь, а иначе я ничего не привезу, мне как-то стыдно столько денег потратить и ничего не привезти! Смотрю, улыбается и... кладёт. Я тут же подскакиваю. Оказалось, что эти ножницы – каталожная вещь, в турецкой Османии их парикмахеры использовали для работы — как ножницы, а для обороны — как кинжал, так они заточены. Я их, конечно, забрал. Продавец мне сказал, что сейчас все хорошие вещи, как правило, расходятся через Интернет. Так что мне повезло, эти ножницы просто счастье!
Удача музейщика
Так же я нашёл бритву графа Льва Толстого. Я же на эти бритвы не смотрю уже даже, потому что столько их в своё время набрал, и дешёвых, и дорогих, а мне коллекция-то не нужна! Мне нужна просто бритва как наглядный экспонат для рассказа, чтобы на ней показать, что и как работает — оселок и т.д. Но однажды утром отправился в Измайлово, ну и подошёл к одним там, они из Тулы приехали. Смотрю — гравировка «Граф Лев Николаевич Толстой». Я купил и иду по вернисажу в таком состоянии, как будто Грааль нашёл и как будто на меня все смотрят... А на самом-то деле кому до этой бритвы какое дело (смеётся).Или вот чемодан-несессер. Именной, с вензелем, с позолотой, полностью укомплектованный. Он стоит несколько тысяч евро. Я занял эти деньги у друзей, а на что — не сказал.
Но когда находишь что-то интересное, это незабываемые ощущения! И ведь никогда ты не найдёшь жемчужину, не перелопатив кучу мусора. Не зря я прошёл тысячи километров по барахолкам, истинные вещи даются как знак благодарности за то, что ты прошёл этот путь своими ногами. Кстати, я всегда приношу свои находки знакомым антикварам, и они тоже восторгаются: ух ты, какая вещь, это же XVIII век, где купил?! Это и приятно, и необходимо, надо же с кем-то разделить свои эмоции. Так вместе и балдеем.
«Крыша» и крыша
Раньше я работал в салоне на Артековской, отличное двухэтажное здание, стеклянное. Там и музей располагался. Но однажды в салон пришли «братки» и без вариантов «предложили» отдать помещение. В тот момент Игорь Стоянов меня поддержал — теперь музей находится на «Винзаводе» в студии «Персона». Он совсем, кстати, не парикмахер — единственный, кто откликнулся, вот что значит человек с горячим сердцем. Когда была Ночь музеев, он тоже включился в эту акцию, и мы были открыты, как и весь «Винзавод». Я получил огромое удовольствие, людей прошло свыше 1500 человек! Но в обычные дни как можно провести экскурсию, когда фены работают, шум? Из Рязани приехал автобус, 60 человек! Ну как я их там размещу, как я могу для такой огромной аудитории рассказывать, орать? Аудиогидов у нас, конечно, нет. Да и экспозиция там расположена линейно, по большому счёту там выставка, которая не позволяет построить полноценный рассказ. Конечно, самые ценные экспонаты я выставляю только по случаю, «Персона» же не музейное хранилище, специальной охраны там нет и быть не может.О чем разговор
Когда я ходил в мэрию, пытался объяснять необходимость создания всероссийского музея, меня с трудом понимали. Ну что такое «Музей парикмахерского искусства»? Что там может быть? Все же как думают: что видят у парикмахера на столе, то, значит, уже и вся экспозиция — ну, расчёска, фен, ножницы, краски, вот и всё. 4-5 предметов, какой там музей-то, о чём разговор? А у меня, между тем, больше 1000 экспонатов уже собралось. И все они в музее должны быть, чтобы наглядно можно было показывать и рассказывать, чтобы историю знали!Стыдно сказать, никто сегодня не читает историю в техникумах. В техникумах не читают историю парикмахерского искусства. Уже не говоря о курсах, где одному только учат — рубить волосы. Я когда прихожу в техникумы, у них плакаты висят: Wella, Londa, Goldwell... Я говорю — а где ваши учителя, кто ученики были, где история ваша? Нету истории, никакой истории нету. Всё уходит в песок. Я пытаюсь спасти что могу: собираю документы, фотографии ведущих мастеров своего времени, ведь это были величайшие люди, создававшие моду.
Хотя часто так бывает: просишь у парикмахеров фотографии знаковые, кубки. Не отдают — мол, я важный, мне самому нужно. Проходит лет пять, а он и говорит: ой, а у меня был евроремонт, и дочка фотографии и все дипломы мои выбросила. Целая эпоха времён «Чародейки» пропала на помойке. Ветераны парикмахерского искусства уходят, и свидетельства их жизни также уходят. Первый «Кубок Дружбы» исчез бесследно, а ведь период, когда начались первые конкурсы международные, — это же целая эпоха, возрождение парикмахерского мастерства в СССР, превращение его в искусство!
Культурный центр
Меня вот спрашивают — а на что музей содержать? Да вы дайте помещение, а мы и спонсоров найдём, и найдём что продавать, и найдём, как развиваться. Парикмахеры сегодня брошенные люди, никто ими не занимается. Приносят деньги — и слава богу.А они — живые люди, им сообщество нужно, клуб, встречи должны быть постоянные. Вот, съездили во Францию на конкурс, выиграли — и всё, тишина. А их бы собрать, поприветствовать, студентов пригласить из техникумов, чтобы они знали друг друга, кто есть кто! Я даже Аллею парикмахеров сделать хотел. Вот получил человек первое место во Франции, или там в Чехии, в Германии, вернулся с призом — посадил бы дерево. Они же внукам своим будут рассказывать — и показывать, что аллея такая есть и что на ней есть дерево такого-то парикмахера! Это же интересно. Человек съездил и привёз не просто кубок, кусок железа, а возвысил мастерство русского куаффюра.
Без единого центра, которым и должен стать музей, профессия вообще остаётся какой-то кустарной. Чем, например, Союз парикмахеров занимается? Только конкурсами. А они должны наболевшими вопросами заниматься, иначе зачем нужна такая ассоциация? Мне звонили из мэрии — им поступает очень много жалоб от клиентов, которым наращивают волосы. И вот меня спрашивают: «Можете ли вы дать свои рекомендации — правильно парикмахеры делают или неправильно»? Я говорю — идите в Союз парикмахеров, пусть они там разработают нормативы. Вам же не моё личное мнение нужно, а сертификационный документ, объективный. А что я буду не разобравшись принимать чью-то сторону — мастера или клиента, неважно? Всё так происходит потому, что никто ни за что не отвечает. Именно поэтому надо шаг за шагом делать хоть что-то, пройдёт время, придут другие люди на смену нам. Но у них будет хоть какая-то платформа, им будет легче выводить мастеров на новый уровень культуры!
Запас прочности
Вот, допустим, закончу я этим заниматься, ну вот надоело мне, скажем. И начну продавать коллекцию. Всё. Нет музея, и не будет больше ни-ког-да! И не потому, что я такой молодец, а потому, что вещи растворяются, расходятся быстро, выбрасываются, исчезают.Я не знаю, за что взяться: или помещение под музей искать, или работать, или обучением заниматься, моя-то основная профессия тоже уходит без учеников. Но один не могу. Я один на себе всё не свезу, уже устал, хочу отдыхать. А работать надо, деньги нужны, и как я буду музей без денег собирать?
http://hair.su/articles/interview/14135/
Комментариев нет:
Отправить комментарий